Из книги
"Белов В.Н. (Сост.). Очерки духовной и просветительской жизни
Елабуги и уезда (разное). Серия «Духовная жизнь Елабуги – по страницам Вятских Епархиальных Ведомостей 1867-1916 гг.». Елабуга, Издание Елабужского
Отделения Русского Географического Общества, 2016. – с.340"
ВЕВ, 1906, № 18, 4 мая. Отдел неофициальный. Стр.613-620
Моленны австрийские существуют при каждом лжепопе. Имея внутреннее устройство и убранство вполне по форме православного храма, снаружи эти моленны представляют из себя вид простого жилого помещения. Лишь только в деревне Черной Светлянского прихода заготовляют уже лес и отвели место для постройки отдельного храма. У беспоповцев домашние моленны, неразрешенные правительством, почти в каждой более населенной старообрядцами деревне. Не представляя снаружи точно также ничего отличного от жилого помещения, моленны эти по внутреннему своему виду походят на православные часовни. В двух местах в деревне Черепанах Сарапульского уезда и в селе Серсаке Елабужского уезда – после издания указа 17 апреля разрешены к постройке беспоповские моленны. Кладбищ особых старообрядческих в Сарапульском и Елабужском уездах 10 разрешенных правительством и 12 — не разрешенных. В последнее время при свободе вероисповедания старообрядцы начали открыто совершать богослужение в своих моленнах, но через это весь сор, который ранее был не замечен для постороннего взгляда, таившийся в их моленнах, стал выноситься наружу; теперь видно стало, какие безобразия по временам творятся у старообрядцев в моленнах и как старообрядцы ранее лишь только лицемерно хвалились своим якобы «древлим благочестием». Посему от открытого совершения богослужения старообрядцами пока не заметно какого-нибудь производимого на православных соблазна. Иное значение моленны имеют для самих старообрядцев. Они их сплачивают в отдельные общины, а вследствие этого и миссии приходится считаться уже не с отдельными личностями, а с целым обществом.
17 апреля в истекшем году старообрядцам была дарована свобода исповедания. На первое время еще прежде издания этого манифеста в ожидании его, а потом после его издания, старообрядцы оживились, начали отказываться являться на беседы, ссылаясь на свободу, дарованную им. В конце мая месяца внезапно в Сарапульский уезд в с. Перевозную, по приглашению местных старообрядцев, явился даже беспоповский всероссийский начетчик спасовец Коновалов – слепец, и потребовал от местного священника немедленно бесед с ним. Но это оживление старообрядцев продолжалось недолго. В настоящее время старообрядцы начинают понимать, что манифест 17 апреля отнял у них последнее и самое главное оправдание их общества. «Гонительные времена» ныне прошли, и беспоповцы потеряли сейчас антихриста, царствованием которого они более 200 лет оправдывали свое положение без священства и таинств. Антихриста ранее видели они главным образом в гражданской власти, а ныне гражданская власть не только дала им свободу вероисповедания, но и наставники-то их ныне должны быть утверждаемы в звании наставников, т.е. получать самую санкцию наставников от гражданской же власти. У беспоповцев вводится теперь официально какое-то новое священство одночинное, священство простых наставников, поставляемых гражданскою властью – тою властью, которую они ранее считали антихристовою, взамен трехчинного, поставляемого чрез епископское рукоположение, священства. А где это было видно в истории церкви Христовой? – и в настоящее время беспоповцы говорят, что антихриста уже нет. Что предки их ошиблись, сказавши, что антихрист воцарился, и задумались в оправдании своего общества бех антихриста. Задумались и австрийцы. Священство их не по правилам церковным. Но ранее они говорили: «что же нам делать, если ныне гонительные времена не дозволяют нам приобрести правильного по правилам церковным священства? а в гонительные времена не все бывает по правилам церковным». Ныне «гонительные времена» прошли. Извольте теперь бросить это священство, составленное не по правилам церковным, и составьте новое, но уже по правилам церковным, так как не в гонительные времена все должно быть по правилам церковным. Те же австрийцы прежде очень любили ставить православной церкви в вину, что она находится в подчинении государства – в руках обер-прокурорской власти. Ныне все австрийские лжепопы, наравне с наставниками всех прочих толков должны находиться в подчинении и руках ближайшей гражданской власти, которой они и должны быть споспешниками в проведении различных мер правительства по отношению к старообрядцам. А между тем православная церковь, которую они ранее обвиняли в потере «древляго благочестия», просит себе автономии, и ей снова обещается эта автономия, и она снова хочет жить во главе с патриархом, управляться соборами епископов и жить так, как жила она до Никона патриарха и во времена вселенских соборов. Есть над чем задуматься старообрядцам. И ныне, являясь на беседы, даже самые ярые из старообрядцев уже не стараются закричать беседу, сорвать ее, как бывало по временам прежде, но задают вопросы по большей части мирно, спокойно, часто даже с оговоркой, что они спрашивают о том или другом предмете не для того, чтобы оскорбить собеседника, но потому, что им хочется узнать, насколько правильно то или другое их мнение. Выразительны слова беспоповского наставника Севастиана в деревне Ложкомоях Лыповского прихода. Наставник этот почти прежде всех явился на мою беседу и сперва отдельно, в особой комнате, а потом и на беседе спрашивал меня: «что нам делать? к вам идти – как-то не хочется, а если к вам не перейдешь, заставляют приписаться к гражданской власти, а это по нашему что-то не ладно. У вас будет собор. Мы на этот собор много надеемся. Сделайте нам какое-нибудь снисхождение на этом соборе, и мы вам сделаем и пойдем к вам». Поле для миссионерского делания среди старообрядцев ныне открыто широко. Если когда-то, особенно в настоящее время, старообрядцы более, чем когда-нибудь расположены к сближению с православной церковью. В случае упущения сего времени, наши старообрядцы могут уйти или по другой дороге, например, в сектантство, или будут искать себе новых способов защиты своего общества и новых обвинений против церкви. Без сомнения, и предстоящий собор русской церкви не оставит без внимания сих заблуждающихся и пойдет на встречу к сближению старообрядцев с православною церковию.
Полное соединение старообрядцев с православною церковью возможно только под условием всецелого разрешения им их обряда. Но здесь старообрядцы встречают на пути к соединению с православной церковью препятствие в клятвах соборов 1666-1667 г.г., за неправильное якобы наложение каковых на них церковь, по их мнению, сделалась безблагодатною и еретическою. Были разъяснения и со стороны Св. Синода и собора русских архипастырей в г.Казани, что клятвы наложены не на старые обряды и не за содержание их, но на противников церкви и за их дух противоречия, по которому они, не приемля некоторых новоисправленных обрядов и книг, в то же время нагло оболгали церковь, проповедуя, что церковь через изменения обрядов будто бы изменила и самую веру и ввела у себя ереси, и что следовательно кто не содержит этих обрядов с таким духом, на таких лиц и клятвы не простираются. Но означенные разъяснения и остаются лишь только разъяснениями, потому что сделаны со стороны такой церковной власти, которая не может равняться по своему авторитету собору 1666-1667 г.г., на котором помимо русских епископов были представители и восточной церкви, а посему клятвы соборов 1666-1667 г.г. и постановления его попрежнему подвергаются со стороны старообрядцев ложным испретолкованиям. Между тем клятвы эти так или иначе, хотя от части, нельзя не относить и к так называемым старым обрядам, ибо противление собору 1666-1667 г.г. главным образом выражалось в том, что известная горсть противников церкви, во что бы то ни стало, не хотела принимать новых обрядов, а отстоять лишь свой старый обряд.
С другой стороны и те ограничения, которые высказаны в правилах единоверия относительно, например, того, кто может присоединиться к православной церкви на правах единоверия и пр. показывают, что русскою церковию так называемые старые обряды разрешены к употреблению лишь только как исключение из общего правила, которое не было сделано соборами 1666 – 1667 г.г. и отчасти как бы подтверждают вышеозначенное мнение. Самое слово «единоверие», присвоенное известного рода группе лиц, находящихся в общении с православною церковию, подает для многих мысль, что единоверцы не суть еще православные, а как бы что-то среднее между православием и старообрядчеством. Посему со стороны старообрядцев слышатся небезосновательны с этой стороны возражения, что у нас якобы две церкви: православная и какая-то еще единоверческая. Желательно: 1) чтобы предстоящий собор русской церкви пересмотрел деяния соборов 1666 – 1667 г.г., компетентно высказался о клятвах соборов 1666 – 1667 г.г. и также компетентно решил к употреблению так называемый старый обряд, как бы утвержден был к употреблению наш православный обряд соборами 1666 – 1667 г.г.; 2) чтобы, при разрешении к употреблению старого обряда соборною властию, когда единоверческий обряд сделается равноправным с общеупотребительным обрядом православной церкви, правила единоверия и деление православных на православных и единоверцев были отменены и присвоены единоверцам и их храмам общие наименования православных или по крайней мере «православных старообрядцев» и «православно-старообрядческих» с предоставлением права каждой церковной общине при единении в таинствах и во всем прочем выбирать себе обряд по своему желанию и усмотрению. 3) Наконец, в борьбе с расколом старообрядчества всегда приходится считаться с местными наставниками старообрядцев, которые без сомнения лично заинтересованы тем, чтобы их пасомые оставались при них и всегда стараются всячески парализовать влиянием миссии на их пасомых, а между тем наставники эти с изданием манифеста 17 апреля получают и о правительства особые права быть пастырями своих овец. Посему борьба с расколом старообрядчества будет иметь мало успеха, если не действовать миссии на самих наставников и через них уже и на все стадо. отсюда здесь желательна была бы и та мера, чтобы наставникам различных старообрядческих обществ была подаваема по возможности как можно более надежда, что если они подготовят свою паству к сближению с православною церковию, то в случае присоединения своего со своею паствою к православной церкви они могут остаться пастырями своих овец и в православной церкви в священном сане православной церкви. От этой меры можно ожидать очень много пользы для миссии. В деревне Черепанах Петропавловского прихода про умного, начитанного и очень влиятельного на своих наставника Афанасия Черепанова местные старообрядцы ныне на беседе заявили: «если кто нас приведет куда, так это только Афанасий Элефантьевич, супротив него у нас еще не бывало наставника, а если уже он нас никуда не приведет, то мы навсегда останемся по старому». В деревне Черной Светлянского прихода австрийцы между собою, по словам православных, во время беседы переговаривались: «все говорят, что наше священство не законно, да не законно, так разрешите нам построить здесь храм – мы соберем по 25 руб. с души и поставьте нам нашего о.Григория (местного лжепопа) в священники, тогда незачем будет более к нам и ездить, так как сами говорите, что обряды ничего не значат».
В заключение всего я считаю необходимым поместить здесь еще отзыв самих старообрядцев о беседах протоиерея Крючкова с начетчиком Пермяковым в селе Серсаке в 1904 году. В деревне Ишене Васильевского прихода Елабужского уезда некоторые из старообрядцев заявили мне: «вот ты говоришь с нами просто, понятно, а были мы на беседах в селе Серсаке, когда беседовал там ваш Крючков и наш Пермяков. Ведь мы на беседе ничего не поняли. Поняли только то, что наш Пермяков все читал какого то Иеронима, а ваш-то вычитывал ему все же больше из патриарших книг». Подобные отзывы об этих беседах я слышал и в других местах, и, по моему мнению, эти отзывы учат нас, миссионеров, как побеждать начетчиков: нужно, выходит, побеждать их перед народом не массою своих собственных познаний, не искусственными приемами ораторского красноречия, а ясностию, наглядностию, общедоступностию речи, обоснованной на свидетельствах книг, действительно уважаемых старообрядцами. Этим, по моему мнению, объясняется и то, что приезд в наш край в истекшем году начетчика Коновалова почти ровно нисколько не отражается вредно для православия и миссии, хотя вступивший с ним в беседы священник и не был вполне подготовлен для бесед с такими начетчиками.